В рамках ХIX Открытого Фестиваля студенческих и дебютных фильмов «Святая Анна» режиссер Андрей Звягинцев встретился с его участниками и рассказал о своем пути в профессию, о компромиссах и о том, как «барсеточники» украли его дневник.
«Быть русским режиссером и не чувствовать влияния Тарковского невозможно»:
«Я его фильмы впервые увидел в 18 лет и от этой махины освободиться уже не смог никогда»…
Про становление в профессии
В 1990 м году я окончил актерский факультет. А съемочный период фильма «Возвращение» — лето 2002 года. Получается, что 12 лет своей жизни я был нигде. То есть непонятно где. Ходил в Музей кино, работал дворником три года. Летом раз в три дня выходил подмести Суворовский бульвар (ныне Никитский) — это был мой участок: жилой дом рядом с Домом журналистов — подметешь окурочки в час ночи, и свободен. Три года я подметал, а в 1993 году мне объявили, что надо убраться со служебной квартиры. Какой-то бухгалтер из ДЭЗа положил на нее свой глаз. И опять же я переехал в никуда практически. Мне друзья помогли — я устроился ночным сторожем. Полгода по ночам сторожил детский сад, там же и харчевался. Потом я потихонечку начал снимать рекламу. Как? В 90-е годы вообще все границы были стерты. И любой человек мог стать кем угодно. Было такое диковатое время, когда можно было объявить себя режиссером. Так случилось со мной: я пришел на съемочную площадку и объявил, что я режиссер, и я сейчас сниму этот ролик. Люди, которые дали на это деньги, даже не заглянули в мой диплом, не уточнили — могу я это делать или нет. Это была чистой воды авантюра…
Про первый фильм
Из страха перед первым фильмом я решил, что сценарий «Возвращения» нужно весь придумать за столом, то есть весь его зарисовать, чтобы быть готовым к каждому кадру. В кино режиссер, в некотором смысле, паразит, — он использует фактуру, типаж и, выбрав самых подходящих актеров, тех, что блестяще справятся с ролью и без него, уже и не боится ничего, оставляя себе только счастье созерцания игры.
Про название фильма «Возвращение»
Долгое время картина называлась «Отец». У нас весь съемочный период фильм так и назывался, даже на хлопушке было написано: «Отец». Но во-первых, черно-белый фильм 60-х годов с таким называнием уже существует. А во-вторых, меня что-то все же не удовлетворяло в самом названии. И вот я, думая об этом, как-то взял перечитать текст Борхеса «Четыре цикла» — и вот, что понял. Борхес говорит о том, что существует всего четыре сюжета, четыре истории. Первая — это история крепости, которую штурмуют герои, знающие, что они обречены на погибель. Вторая — это история возвращения, где он говорит об Улиссе и обо всех этих сюжетах, связанных с ними. Третья история — о поиске. Это Ясон, плывущий за золотым руном, и тридцать персидских птиц, пересекающих горы и моря, чтобы увидеть лик своего бога — Симурга, который в итоге оказывается каждой из них. Четвертая история — о самоубийстве бога: Атис во Фригии калечит и убивает себя, Один жертвует собой самому себе, девять дней вися на дереве, пригвожденный копьем, Христа распинают римские легионеры… Этот текст заканчивается фразой: историй всего четыре и мы всегда будем возвращаться к этим четырем сюжетам.
Я прочел этот текст и понял, что мой фильм — это история возвращения. По-другому быть не может. Прихожу к Диме Лесневскому (продюсер «Возвращения» — прим. Posta da VIP), у меня состояние свечения или горения, и говорю: «Я придумал название, только обещай мне, что ты не будешь спрашивать почему». Я произнес — «Возвращение», а Дима услышал и сразу согласился. Ведь и правда, фильм связан с мифом о вечном возвращении…
Про сочувствие
Я не знаю, насколько повышает ценность произведения сочувствие собственному персонажу. Никто не знает, что было бы, если бы его не было. Если говорить про «Изгнание», то я больше года входил в съемочный процесс. Я жил рядом с главным героем картины, наблюдал его, общался с ним. И вдруг уже начал видеть в нем самого себя. Я если бы не взялся за этот фильм, за путешествие в эту историю, я бы много чего о себе так и не узнал. Что касается «Елены», то как можно им всем не сочувствовать? Тут нет ни иронии, ни отстранения, ни издевки, ни циничного презрительного верхоглядства. Это люди, которые являются твоими друзьями, соседями. В «Елене» я старался не транслировать свое отношение к героине. Через отстранение и иронию добивался нужного мне объективного взгляда. Поставили камеру и смотрим — как это делают документалисты…
Про дневник
Иногда веду дневник, на периодической основе. Я вел его в те дни, когда мы работали над «Еленой», например. Там записи с момента, когда мы заканчивали сценарий и до окончания монтажа. Такая форма наблюдения мне понравилась, хотя в период непосредственно самих съемок я сделал ничтожно мало заметок. В момент съемок тебе просто ни до чего совсем. Случилось так, что «барсеточники» выкрали из машины вместе с сумкой и мой дневник. Как же я порадовался впоследствии, что указал на первой страничке моего дневника свои контакты и сумму, которую готов заплатить тому, кто отыщет потерю. Только благодаря тому, что я оставил эти пометки, он ко мне вернулся.
Про Роднянского
Александр Роднянский — широко образованный человек, знает несколько языков и очень зрячий человек. Когда мы познакомились, я рассказал, что ищу финансирование для проекта «Елена». Он попросил меня прислать сценарий. Мы встретились днем, вечером я отправил ему сценарий, а с утра на следующий день в 11 часов он позвонил и сказал: «Давайте запускаться». И дальше он мне говорит: «А что это за второй документ, который вы мне вместе со сценарием отправили?». А я действительно отправил ему текст на страничку — режиссерское видение картины (о том, что мы живем в постиндустриальном обществе, мы разобщены, и каждый за себя, какие-то цитаты про самку богомола, которая съедает самца прямо во время совокупления, ну и так далее). На самом деле, это «вода» для тех людей, которые не понимают о чем речь, подсказка. А поскольку мы с ним только-только познакомились, я не знал его и на всякий случай отправил все, что у меня было по «Елене». И был приятно удивлен тем, что он видит сразу предмет. Поэтому мое сотрудничество с ним на «Елене» было комфортным. Никакого давления, лишь мягкость и понимание. Он с самого начала доверял мне. Я счастливый человек и мне очень везет. С первым продюсером, со вторым.
Про фестивали
Снимать фильм только потому, что в Берлине в ходу социальные темы — это никуда не годится. Фильмы же не придумываются, как темы. Они рождаются. Так и наша «Елена» — она просто родилась. А пришлась ко двору или не пришлась ко двору какого-то фестиваля — это уже жизнь фильма, необходимая ему. Авторское кино без фестивалей не выживет. Фильм, получивший приз на фестивале, мгновенно продается. Поэтому для его дальнейшей жизни нужна эта линия фестивального успеха. Но ставить на него нельзя. Как только ты ставишь на это, то сам не замечаешь, как съедаешь самого себя.
Про работу
Мне поступает много предложений от разных ВУЗов, чтобы я предподавал у них кинорежиссуру. Но я совершенно не знаю, что я могу преподавать? А самое главное, я сам хочу кино снимать. Если я его снимаю и нахожусь в процессе съемок, я ничем вообще больше заниматься не могу. Я так устроен. Поэтому я буду несправедлив и нечестен к тем студентам, которых бы взялся обучать. Ну, и вторая причина — у меня нет методологии. Ведь это очень ответственно.
Про компромисс
Надо соответствовать тому, что заявляешь. Пока у тебя есть возможность отстаивать право на свою версию и интерпретацию, на то, что тебе требуется в техническом обеспечении, в творческих замыслах, надо этому следовать. Сейчас много соблазнов и искушений, полно предателей в профессии, она просто кишит ими. Надо не соглашаться. Лучше кино не снимать, чем снимать что-то, исполненное компромиссов. Я с такой легкостью об этом говорю, потому что счастливым образом сложилась моя судьба. Мне не приходилось идти на компромиссы в моей режиссерской работе. Зато я помню свои компромиссы в 90-е годы, когда я соглашался сниматься в том, в чем просто нельзя сниматься. Но у меня выбора не было вообще никакого! Либо ты снимаешься, либо ты вообще вне профессии и непонятно чем занят. Там было много компромиссов. Но когда ты получаешь авторитет, ты можешь смело опираться на эту силу.
