Одна из самых ярких представительниц отечественной fashion-индустрии, Алена создает потрясающие коллекции и не боится выходить за рамки благодушно настроенной к дизайнерским новинкам Москвы.
Как и в жизни любого
сильного человека, у нее были взлеты и падения, но каждый новый показ доказывает, что силу духа и творческий настрой этой девушки сломить не так-то просто.
Мы встретились с Аленой Ахмадуллиной за чашкой хорошего кофе и попытались узнать немного больше об этой красивой и, несомненно, талантливой женщине.
— Алена, ты сегодня — один из узнаваемых у нас дизайнеров, постоянный участник московских недель мод, успешно работаешь с регионами. И одной из первых среди твоих коллег начала активно сотрудничать с отечественными селебрити: чего стоит хотя бы тот твой выход в свет вместе с Ксенией Собчак, Полиной Киценко и Ульяной Сергеенко во время Международного московского кинофестиваля, когда вы все появились в твоих платьях. В то время твой бизнес, казалось, был на подъеме, все шло прекрасно. Но случился кризис, та неприятная и, увы, нашумевшая история с выходом из совета учредителей твоего модного дома одного из бизнес-партнеров. Ты тогда осталась фактически одна и начинала все строить заново. И, несмотря на все трудности и злорадство злых языков, «выжила», сейчас у тебя снова все идет отлично, твою одежду носят многие медийные лица. Как ты пережила такой резкий подъем и, затем, не менее резкий спад?
— Начнем с того, что когда я только начинала свой бизнес в Москве, будучи уже узнаваемым дизайнером в родном Петербурге, у нашей команды здесь не было никакой выстроенной маркетинговой стратегии, не было даже специалистов в области пиар и маркетинга. Ко мне просто приходили люди, которые хотели носить мою одежду, и покупали ее. А я занималась творчеством, не слишком вникая в то, что происходит за его пределами — это было некое естественное течение, которое меня несло. Это сейчас уже, имея в команде соответствующих специалистов, я понимаю, что такое работа с так называемыми селебритис, что она дает, как это нужно делать и почему. А тогда все происходило как-то само собой. Взять тот самый выход на красную дорожку в моих нарядах — его как-то предложила Ульяна Сергеенко: она хотела попробовать себя в роли стилиста, и, нужно сказать, получилось у нее очень здорово. Я помню, как Ульяна, Ксюша Собчак, Полина Киценко, Катя Гринчевская и я собрались в VIP-примерочной в моем бутике на Никольской, и сначала не могли договориться, кто в каком платье идет, устраивает ли каждую макияж, какая прическа больше подходит. Зато в результате, после пятичасового «тимбилдинга», мы, ступив на ту дорожку, держались друг друга и были единой командой. Это был потрясающий момент.
— Что же произошло потом?
— Мой бизнес развивался и дальше, в команде появилось больше профессионалов в разных важных для него областях. А у меня лично тогда, как мне кажется, настал период, когда я слишком глубоко погрузилась в атмосферу всего этого праздника, неизменно сопутствующего успеху, и каких-то не совсем важных и правильных ценностей. И жизнь, которая всегда мудрее и сильнее нас, меня вернула «к истокам». Потому что для любого художника, для дизайнера нужно, прежде всего, концентрироваться на своем деле. Дизайнер работает прежде всего для того, чтобы одевать людей, делать их красивыми.
— Ты поэтому сейчас редко появляешься на публике?
— Это все тоже тяжелая работа, и делать эту ее часть я не очень люблю. Гораздо приятнее провести свободное время с теми, с кем я давно хотела пообщаться, пойти пообедать или поужинать с друзьями или родными.
— В тот период, о котором ты упоминала, у тебя появилась не только более профессиональная команда, но и новый деловой партнер — Оксана Лаврентьева.
— Да, и мы, к сожалению, не смогли найти общий язык по разным вопросам. Наши отношения и то, какое они получили развитие — все это стало, наверное, очень большим уроком для нас обеих, и сделало нас лучше в результате.
— Обычно в бизнесе есть два момента, по которым у людей возникают разногласия: они не смогли поделить либо деньги, либо власть. Что было в вашем случае?
— И то, и другое связано с заступом на чужую территорию. Мне кажется, все партнеры расстаются по одной причине — когда они еще «на берегу» не договорились, не обозначили четко границы тех областей и зон, за которые они отвечают. Мы эти зоны обозначить пытались — Оксана, к примеру, отвечала за экономические, финансовые вопросы, маркетинг. Но интересно ей было, конечно же, там, где создается одежда.
— Она принимала в этом непосредственное участие?
— Да. И вот там мы общего языка найти не смогли. Хотя были на тот момент лучшими подругами. Из-за того, что мы заступали на территорию друг друга, стало возникать огромное количество конфликтов и недопонимания, которые, в итоге, привели к естественному результату — расставанию.
— И достаточно жесткому. Ты в тот момент практически начала с чистого листа?
— Мне захотелось занять позицию «не борьбы», «не сопротивления». Тогда я понимала, что единственный способ — это уйти, так сказать, из внешнего поля и просто заняться своим делом по полной программе. Более того, «освободившись» от управляющей компании, я смогла сконцентрироваться и нормально прожить этот важный этап.
— Было тяжело?
— В первый момент — да. Я взяла на себя многие новые для меня функции в компании. По сути дела, я стала генеральным директором, имея образование художественное, дизайнерское, и всего три года — экономического. Поэтому я, как и положено, прошлась по всем граблям: через все проблемы, связанные с продажами, маркетингом, финансами, бухгалтерией. Училась не на чужих ошибках, а на собственных, потому что нужно было сохранить компанию, позволить ей выстоять под теми ударами, которые начали ее сотрясать с разных сторон…
— За любой красивой женщиной всегда стоит мужчина. Есть ли в твоей личной жизни, всегда окутанной для окружающих тайной, такой человек? Или ты все решаешь самостоятельно?
— Конечно, стоит. Потому что мужчина, который рядом, дает ощущение защиты, невероятную поддержку. Я помню, когда произошла та неприятная ситуация, он буквально поэтапно, своими советами, помог мне заново выстроить бизнес, точнее, он научил меня быть бизнесменом. То, чего мне так не хватало.
— То есть, Алена Ахмадуллина — это не только дизайнер, а человек, который еще и управляет своим бизнесом.
— Да. И каждый уголок моего дела мне понятен, я знаю все, что происходит в компании.
— Знающие тебя люди не раз говорили мне, что ты не изменяешь своему стилю — он всегда узнаваем, а ты сама в нем — ролевая модель. Какие у тебя отношения с другими брендами, ты их носишь?
— Да, конечно, ношу время от времени, что-то миксую.
— Одно время всем очень нравились твои фраки, например, — все их носили, все хотели быть похожими на Алену Ахмадуллину. Сегодняшнее поколение уже хочет походить больше, скажем, на Ульяну Сергеенко — в плане одежды. У тебя в связи с этим нет какой-то ностальгии по тому прошлому?
— Мне кажется, пространства достаточно для всех. А в общемировой модной индустрии мы постоянно видим возникающий и спадающий интерес к определенным брендам. Это связано с тем, что любой из них базируется на определенном ДНК, и актуальность течения трендов приносит либо одно из них, либо другое. Если бренд, допустим, концентрируется на интеллектуальном минимализме, а сейчас основное направление — это барокко, сочетание фактур, то, конечно, он немного теряет свои позиции. Но, как правило, когда бизнес выстроен ровно, на продажах это не отражается.
— Скажи, почему, на твой взгляд, в русской моде нет той стабильности, которая свойственна моде зарубежной?
— Наверное, потому, что она все еще находится в процессе становления, в поиске себя, своего подчерка, своего общего внешнего вида, и даже в процессе поиска своих участников. Международные критики уже много лет задают вопрос: «Где же волна русских дизайнеров?».
— Да вот же она — в лице тебя, Сергеенко, A La Russe, Терехова… Кого, кстати, ты считаешь серьезными игроками на модном рынке? В русском сегменте.
— Это, безусловно, Александр Терехов. У них очень профессиональная команда, которая разрабатывает грамотную стратегию, пиар и маркетинговые ходы. Не говоря уже о качественном производстве вещей, их обработке, технологиях. То же могу сказать об Ульяне Сергеенко. К сожалению, не вижу, что делают Nina Donis, но, с точки зрения дизайна, они абсолютно выдающиеся.
— Долгое время в числе топовых наших дизайнеров называли Игоря Чапурина, но сейчас, как говорят эксперты, бренду «чего-то не хватает»…
— В таких случаях говорят о нехватке «свежей крови» — возможно, бренду нужны новые специалисты в какой-то из сфер, может быть, более мощный и хваткий менеджер по продажам или по пиару.
— Как ты относишься к тому, что самым сейчас дорогим русским дизайнером, помимо Ульяны Сергеенко, является Вика Газинская? Я помню, как увидела в бутике Aizel ее пальто с пеликанами, оно мне очень понравилось, но было странным, что стоило оно примерно как вещь от Dior. Когда ты платишь за кутюр — это понятно, но тратить безумные деньги за прет-а-порте от русского дизайнера, мне кажется, не очень понятным. Как формируется такая стоимость?
— Здесь может быть несколько причин. Первая — профессиональная. Это выбор стратегии, когда ты создаешь прет-а-порте де люкс, как у Дениса Симачева: он делал джинсы с золотыми клепками, они стоили космических денег, и все хотели эти особенные джинсы. Второе направление — непонимание позиций своего бренда на рынке, нечеткое позиционирование, непонимание того, как можно создать высокотехнологичную, легко тиражируемую вещь, не потеряв е дизайнерских свойств, потому что это высший пилотаж. Третий путь: может быть, бутик Aizel сделал слишком большой маркап для этой конкретной вещи. Может быть, она в закупке стоила недорого, но в магазине были разные подходы к ценовой политике. Но мне кажется, что в данном случае это — первая причина. Вика позиционирует себя как дизайнер с лимитированными сериями, как прет-а-порте де люкс или демикутюр — это модное сейчас направление, кутюр, который можно купить в магазине, а не сшить на заказ. Так что, думаю, это именно определенная стратегия. И мне кажется, у Вики это получается хорошо.
— Ты была одним из русских дизайнеров, чьи показы проходили в Париже. Почему это не получило развития?
— Мы показывались восемь сезонов, но в какой-то момент поняли, что основные продажи у нас идут на русский рынок. И как бы мы ни старались, продажи бутиков в Лос-Анджелесе, Токио, Гонконге, Милане или Берлине невозможно сравнить с российскими. И затраты на показ в Париже не оправдывают себя, в отличие от московских.
— Регионы наши тебя активно покупают?
— Да, и очень многим мы вынуждены отказывать, потому что следим за качеством того, как мы представлены, у кого, в каких магазинах.
— Это в принципе рентабельный бизнес?
— Мой бизнес приносит прибыль уже 6 лет. И все эти годы у нас не было никаких инвесторов, даже кредитов не брали, потому что внутренних оборотных средств нам всегда хватало.
— А работа с известными медийными лицами дает результаты? Реклама у тебя сейчас ведь практически исчезла?
— Нет, мы по-прежнему даем рекламу. Может, она не такая активная, как раньше. Учитывая то, что у нас два бутика в Москве, она должна быть прямо пропорциональна нашему объему продаж. По поводу работы с селебритис — в таком масштабе мы первый раз попробовали только в этом сезоне. Это позволило мне, во-первых, получить огромное удовольствие от общения, потому что каждого «особого» клиента я встречала лично. Было очень приятно, море позитива. Ну и результат такой работы, безусловно, ощутим.
— У нас в России почему-то всегда завидуют успешным, сильным людям. Тем более женщинам. Твои знакомые такого чувства по отношению к тебе не испытывали? Пусть даже оно проявлялось в том, что, как им кажется, ты не уделяла им достаточно времени?
— Ты знаешь, я прошла через период лже-подруг, отношения с которыми у меня строились не на основополагающих человеческих чувствах, и усвоила этот урок. Зато я приобрела настоящих друзей, которые не дают оценку твоей деятельности, которые взяли ответственность за отношения, которые доверяют тебе и искренне радуются твоему успеху, а ты радуешься их удачам. Это — самое ценное.
— Мой традиционный вопрос: кого ты считаешь самыми стильными женщинами в нашем обществе и почему?
— Сразу приходят на ум Мирослава Дума и Лена Перминова, Наташа Алавердян и Наташа Гольденберг — она даже, наверное, первая в этом списке. Важно ведь не только хорошо одеваться, допустим, в 40-е. Важно в этом стиле очень мощно проводить свое ДНК. А это — высший пилотаж, мало кто умеет это делать.
— Скажи, а кто твоя идеальная клиентка, кто — девушка или женщина от Алены Ахмадуллиной?
— Мне кажется, она очень спокойная, четко понимающая, чего хочет в жизни. Обладающая хорошим вкусом, не подверженная стереотипам. То есть женщина, способная создавать свой собственный, ни на кого не похожий, образ. Двигаться иногда в направлении минимализма и отказа от внешних эффектов, в пользу внутреннего самовыражения.
Предыдущая статья
Women in Power: Оксана Лаврентьева
Владелица компании «Русмода» Оксана Лаврентьева совмещает в себе различные ипостаси: успешной бизнес-леди и образцовой мамы, светской it-girl и йога со стажем.
Фото Jan Coomans
Из архивов компании «Русмода»
Я наблюдаю за Оксаной Лаврентьевой
уже давно — еще со времен ее участия в клипах Димы Билана и съемок для теле- и кино-проектов.
Уже тогда в ней было что-то, выделявшее из сонма однотипных моделей и псевдо-актрис: казалось, что в ней заложен больший потенциал, и как показало время — это действительно так.
Сегодня Оксана — владелица компании «Русмода», в которую входят модный бренд Alexander Terekhov, ателье Atelier Moscow, а также центр красоты и здоровья «Белый сад». Будучи успешной бизнес-вумен (а об успехе говорят, как минимум, колоссальные продажи по всей России), Лаврентьева успевает вести собственную колонку, совершенствоваться в йоге, получать дополнительное образование, путешествовать, выходить в свет, но — главное — оставаться образцовой женой и мамой. И хотя недавние откровения нашей героини о «нестандартных» методах воспитания детей были восприняты блогосферой неоднозначно, ее доверительные отношения с дочкой Алиной и сыном Егором говорят сами за себя.
