Недавно по Первому каналу с успехом прошел сериал «Золотая Орда». Одну из самых ярких героинь — жену хана Берке Кехар — сыграла Сабина Ахмедова. Сейчас у актрисы в работе несколько проектов, и не только в России, один из них — отечественная адаптация популярного сериала CBS «Хорошая жена».
Фото: Алексей Дупляков
Стиль: Ирэн Дужий
MUAH: Камилла Кашина и Ольга Рэй
Несмотря на плотный график, Сабина нашла время встретиться с Posta-Magazine, чтобы поговорить о различиях российской и американской актерских систем, непростом пути к принятию себя и поисках внутреннего баланса.
Сабина появляется в кафе, где мы назначили встречу, минута в минуту — редкое для актрисы качество. На ней ни грамма макияжа, узкие джинсы и серый кашемировый свитер. По меркам Патриарших на часах еще раннее утро, и в ленно-сонной атмосфере, заполняющей этот уютный уголок Москвы, ее невозможно не заметить: мягкая, но энергичная походка, копна роскошных каштановых локонов. Она заказывает латте, и кофе наводит меня на ассоциацию, которая не раз подтвердится во время беседы: как молочная пенка смягчает терпкий вкус эспрессо, так и обретенная внутренняя гармония героини усмиряет ее природный темперамент, подаренный необычным азербайджано-армянским смешением кровей. Сабина родилась в Баку, но выросла в Москве — родители всегда поддерживали ее решения, будь то поступление на актерский факультет или переезд в Лос-Анджелес, где Ахмедова решила продолжить обучение в знаменитом Институте Ли Страсберга. За ее плечами — участие в более чем 35 кинопроектах, в том числе — зарубежных (среди них — сериалы «Сибирь» и «Бессонница»). Недавно по Первому каналу с успехом прошел сериал «Золотая Орда», где Сабина сыграла жену хана Берке — роковую красавицу Кехар. Сейчас у актрисы в работе несколько проектов, один из них — отечественная адаптация популярного телешоу CBS «Хорошая жена». Наш разговор, однако, начинается не с кино, а с ее биографии — не каждая может похвастаться такой активной географией жизни и статусом «гражданина мира».
Арина Яковлева: Вы родились и провели детство в Баку, отрочество прошло в Москве, а юность — за границей, в том числе в Лос-Анджелесе. Где ваш дом? И есть какое-то место, где вы ощущаете себя особенно уютно?
Сабина Ахмедова: Со временем поняла, что нет какой-то одной географической точки, где я ощущаю себя абсолютно комфортно или «на своем месте». И это хорошо. Чем больше я понимаю что-то про себя и нахожу внутренний комфорт, тем больше все, что «вовне», становится, в общем-то, относительным. Но живя в Лос-Анджелесе, я очень скучала по «родным» людям. Все равно тебя всегда будет тянуть в то место, где ты вырос. Все мы родом из детства, и с ним всегда есть мощные эмоциональные зацепки, это естественно.
—
Путь к этой внутренней гармонии, о которой вы говорите, был долог и тернист или, наоборот, это ваша органика?
—
Было непросто. Я вообще не верю в органичный путь роста — мне кажется, это невозможно. Когда ты пытаешься войти в новое для себя качество, то что-то прошлое, как старая кожа, должно отпасть, и это не может быть комфортным или безболезненным. В моем случае этот процесс был небыстрым и постепенным — и он продолжается до сих пор. Америка мне в этом очень помогла. Для меня она стала точкой, где я смогла начать все с нуля, научилась как-то объективнее воспринимать себя. Хотя бы потому, что перестала видеть себя проекцией других людей и их ожиданий.
—
Этот поиск себя был осознанной работой, самоцелью, или вы просто менялись в рамках каких-то других, непривычных для вас обстоятельств? И были ли какие-то практики, механизмы, которые помогали вам достигнуть этого состояния?
—
Мне очень помог мой американский учитель Эрик Моррис. Это уникальный педагог, он повлиял на трансформацию очень многих актеров. У него есть комплекс упражнений, направленных на считывание собственного состояния, чем-то похожий на процесс медитации. И это отправная точка во всем — понимать, что ты чувствуешь «здесь и сейчас», но при этом не отключаться от жизни. Это не уход в себя — наоборот, очень активное состояние постоянного присутствия. Я стремилась выделить то, с чем мне хотелось в себе работать, и сформулировать это одним простым предложением. И для меня это — культивировать любовь к себе — в хорошем смысле слова. А это очень непросто.
—
Мне кажется, в России понятие «любовь к себе» часто носит негативный оттенок. Советская образовательная система, воспитание всегда культивировали любовь к чему и кому угодно, только не к себе. Самое страшное — прослыть эгоистом. Но любовь к себе — это же не про эгоизм. Это про принятие, про уважение, про разрешение быть собой.
—
Согласна. Но мне кажется, что новое поколение уже совсем иное. Я вижу это даже внутри профессии: и актеры, и кинематографисты «новой волны» — другие. А мы — «переходное» поколение, нам приходится проделывать огромную работу над собой, чтобы научиться принимать себя как есть, любить свою «инаковость» и индивидуальность.
Бандо, шорты, юбка-пачка, серьги, кольца, — все Dior
—
Но, судя по вашим интервью, родители всегда культивировали в вас свободу выбора и возможность пробовать то, что лично вам интересно.
—
Мне очень повезло с родителями — существует некий стереотип о строгости восточного воспитания, но мои родители — очень либеральные люди. Они чтят определенные догмы, но никогда ничего мне не навязывали, начиная от религии и заканчивая тем, чем мне заниматься по жизни.
—
Удивительно, ведь, насколько мне известно, ваши родители далеки от творческих профессий. Никогда не возникало конфликтов в духе «Наша дочь никогда не пойдет в артистки!»?
—
Нет, было очень смешно: когда я сообщила о своем намерении поступать в театральный вуз, родители сразу вспомнили свои школьные актерские опыты и заявили, что талант у меня, конечно, от них.
—
Чем было продиктовано ваше желание продолжить актерское образование за рубежом? Это была потребность в чем-то новом, амбиции, планы покорить Голливуд?
—
Я не думала там себя реализовывать — процесс пошел уже позже, когда стали приглашать на спектакли, и в итоге я попала в сериал «Сибирь» на NBC. Вообще, это была авантюра — в то время, больше десяти лет назад, редко кто ездил учиться актерскому делу за рубеж.
В Штатах система сильно отличается от российской: там с большим вниманием относятся к личности и индивидуальности каждого. У нас же сильная театральная школа, но очень мало занимаются отдельным человеком — такая специфика. Есть, конечно, редкие педагоги, которые взращивают личность, но в основном система на это не заточена. А это необходимо, потому что в 16 лет ты еще, по сути, ребенок и впитываешь все, что тебя окружает. Именно поэтому фигура педагога имеет колоссальное значение. К тому же студенты зависят от четырех вузов, которые определяют всю их дальнейшую судьбу, а это очень мало. В Америке же тебе дают возможность развиваться в разных направлениях и самому понять, хочешь ли ты этим заниматься, и если да, то как и в какой форме. Это дает большую свободу.
Платье, David Koma (aizel.ru); серьги и браслет Tiffany T и браслет Tiffany Atlas, Tiffany & Co.
—
У российских актеров на Западе, как правило, непростая судьба. Вы — одна из немногих отечественных актрис, добившаяся в Голливуде определенного признания. Не было страха, что не получится, что застрянете в каких-то «типовых» ролях и дальше эпизодов не продвинетесь?
—
Не знаю, добилась ли я признания. Страхов было много, но именно страха не реализовать себя среди них как раз не было. Поскольку я не похожа на русскую и у меня нет русского акцента, то в концепцию «славянских» героинь я не вписывалась. Но дело даже не в этом. Вопрос успеха или неуспеха — очень условный. Все зависит от того, какие задачи ты перед собой ставишь. Если твоя конечная цель — вернуться в Россию на белом коне, помахивая «Оскаром», — это один путь. Но я перед собой такой задачи не ставила — на мой взгляд, это такая тоннельная плоскость, из которой невозможно выйти победителем. В моем представлении успех — это возможность участия в тех проектах, которые тебе интересны, и определенная широта: как актерского диапазона, так и взглядов. И именно в этом направлении мне интересно развиваться.
—
Что помогало поддерживать драйв, азарт, когда какие-то проекты, в которых вы хотели участвовать, не случались? И как вообще выдержать испытание кастингами?
—
Главная мотивация — то, ради чего я изначально стала заниматься этим делом. Можно сколько угодно придумывать себе искусственные стимулы, но если мотивация не «чистая», ничего путного из этого не получится. У меня так было: толкаешь себя в спину, тянешь, как Мюнхгаузен, за волосы, а выработка — ничтожная.
—
И какой эта мотивация была изначально для вас?
—
Я с детства очень остро все чувствовала, любой эмоциональный фон. И годам к тринадцати-четырнадцати у меня уже накопился такой эмоциональный багаж, что его необходимо было сублимировать во что-то созидательное, творческое. Со временем я поняла, что конечная цель — это удовольствие от того, что ты кого-то смог тронуть, подарить эмоции и переживания. Ты понимаешь, что так коммуницируешь с миром — и это твой вклад.
—
Исходя из этого принципа — желания нести во внешний мир какое-то созидательное начало, вы, вероятно, должны были очень ответственно и выборочно подходить к ролям.
—
Складывалось по-разному. У каждого артиста свой путь: кто-то нарабатывает мастерство, пробуя себя в разных проектах, кто-то снимается очень выборочно, а кто-то вообще выбором не избалован. Ни то, ни другое, ни третье не имеет отношения к качеству артиста. У меня были разные периоды. Единственное, что я всегда старалась делать — честно выполнять свою работу. Что, кстати, не всегда шло мне на пользу. (Улыбается.) Потому что качество своей работы и полная отдача — это то немногое, что ты лично можешь контролировать на этапе кинопроизводства.
—
В каких проектах вам интереснее работать — артхаусных, с маленьким бюджетом, где многое делается «на коленке», но зато царит атмосфера свободного творчества, или крупнобюджетном, но массовом кино?
—
Для меня первостепенна история, и совершенно не важно, какой бюджет у фильма. Главное — сценарий, режиссер и партнеры.
Головной убор, обувь и кольцо, все — Dior;
платье, Maticevski; пояс, Rodarte (b-no7.com)
—
Тогда такой вопрос: вот перед вами предложения об участии в двух фильмах, в которых все равнозначно — сильный сценарий, режиссер, команда, но один снимается в России, а другой — на Западе. Что вы выберете?
—
Если говорить о западном и особенно американском кино, то там меня, в первую очередь, привлекает подход к процессу. Это слаженный механизм. При этом внутри творчества все равно царит хаос — свобода, поиск, это неизбежно. Но когда начинается техническая работа — каждый на сто процентов отвечает за свою зону ответственности, и не просто отвечает — гордится тем, что он делает и какое место занимает в команде, не важно, оператор это, осветитель или человек, который передвигает стул.
—
Мне кажется, в последние несколько лет российская индустрия совершила большой скачок вперед.
—
Согласна! Важно понимать, с чего все начиналось, какой был долгий перерыв и как, практически из ничего, рождалась современная киноиндустрия. Конечно, надо оглядываться на других, чтобы «тянуться» к более высокому уровню, но оценивать развитие можно только относительно самого себя. И в этом смысле российское кино и телевидение последние несколько лет очень активно развиваются.
—
Раз уж вы упомянули телефильмы, давайте поговорим о вашем свежем проекте — сериале «Золотая Орда», недавно с успехом прошедшем на Первом канале. Как проходили съемки, что было самым трудным? И чем вас привлекла ваша героиня Кехар?
—
Я очень хотела в проект — пробы были сложными, нас долго смотрели на разные роли, перебрасывали на других персонажей. Моя героиня — Кехар, я поняла это сразу. Это женщина шекспировского масштаба. В целом «Золотая Орда» — подарок в моей жизни: редко бывает, когда все звезды сходятся, а тут и сценарий, и команда, и роль. В работе над образом Кехар мне было важно поймать ее манеру речи и существования, ее внутренний темпоритм. И подчеркнуть, что по природе своей она монарх, у которой просто не было возможности реализовать этот огромный потенциал. Ей пришлось направить эту энергию на безумную любовь и преданность к мужчине. Когда и в этом качестве она становится ненужной, она полностью теряет себя.
—
А были какие-то роли, которые дались вам особенно тяжело с эмоциональной точки зрения?
—
Вообще, как правило, в каждой хорошей роли есть такой момент, когда сложно и ты существуешь «на пределе». В «Золотой Орде» это тоже было: механизм внутри запустился, и было сложно остановиться. Но за счет того, что есть определенный опыт, ты знаешь, что за пределами площадки надо сказать себе «стоп» и дистанцироваться от роли. И ты, конечно, всегда помнишь, что это просто игра.
—
Что помогает восстанавливать силы после таких изматывающих в хорошем смысле слова ролей?
—
После каждой роли я стараюсь обнуляться. Идеальный вариант — это какой-нибудь ретрит, массаж, йога, но, как правило, ты выпрыгиваешь из одного проекта и с головой окунаешься в новый. Мне очень нравится пример Мерил Стрип, которая рассказывает, что каждый раз, когда она приступает к новой работе после обнуления, она старается искусственно себя растормошить, выбить из зоны комфорта, заставить занервничать, потому что нет ничего страшнее, чем начинать проект с ощущением «я все знаю и все могу».
—
А есть какие-то места, которые подпитывают вас энергетически?
—
Я очень люблю воду в любых ее проявлениях — море, океан или обычное спа. И перезагружаюсь только в тишине. Мне важно соблюсти баланс — я не против каких-то интересных приключений, путешествий, но период «регенерации» мне необходимо проводить наедине с собой. Еще очень люблю читать.
—
Тогда, может быть, назовете несколько книг, которые в последнее время произвели на вас впечатление?
—
Меня покорил роман Энтони Дорра «Весь невидимый нам свет», «Щегол» Донны Тартт — его я сейчас как раз дочитываю, биография Лукино Висконти, Басинский — «Святой против Льва» — о Льве Толстом и Иоанне Кронштадтском. Вообще, мне кажется, очень важно читать биографии других людей — это дает понимание, что все мы сделаны из одного и того же и даже лучшие из нас часто не знали, как надо, просто проживали свою жизнь и находили решения и выходы «по пути».
—
У вас очень яркая самобытная внешность — это помогает в работе или, наоборот, мешает? Ведь иногда от актрисы, как и от модели, требуется быть «чистым листом», а ваша энергия, энергетика, мне кажется, считывается моментально.
—
Я предпочитаю думать, что помогает. (Улыбается.)
Платье, Hakaan (b-no7.com)
—
Раньше артисты, кинозвезды были настоящими небожителями. Сейчас, благодаря социальным сетям, эта дистанция между зрителем и актером стремительно сокращается. Как вы расцениваете эту тенденцию и вообще, что для вас социальные сети?
—
Социальные сети — это, прежде всего, большие возможности. Вопрос — как мы их используем. Те люди, которые превращают соцсети в платформу для собственных творческих экспериментов — та же Ира Горбачева например, — вызывают у меня восхищение. Но есть и другая прослойка — та, что ничего не производит и только подпитывает собственное эго. Для меня это проблема. То, что сегодня широко транслируется и «любится», меня иногда очень настораживает.
—
Вы из поколения актрис, за которыми интересно наблюдать не только на экране, но и в жизни — красивые наряды, продуманные образы. Насколько для вас все это важно и интересно? Что для вас одежда — броня, маска, способ самовыражения? И вдогонку сразу хочу спросить — вы сами одеваетесь для дорожек или у вас есть стилист?
—
Все, что связано с внешним образом, может иметь отношение к карьере, но не к профессии. Но, например, на Западе это вообще неотъемлемая часть работы актера. Я не против иногда посещать мероприятия друзей или премьеры, но только не в период активных съемок. Собираюсь я, как правило, самостоятельно. Но сотрудничаю с брендами, которые помогают мне подготовиться к ковровым дорожкам. И да, одежда для меня — незначительный, но способ самовыражения.
—
Есть какие-то аспекты в профессии, которые вас раздражают?
—
Постоянное ожидание. Большая часть процесса — это именно ожидание. И ты в любой момент должен быть готовым выйти в кадр, а ждешь иногда по пять-шесть часов. Меня спасает музыка.
—
А такой аспект, как поддержание себя в форме, скорее напрягает или мотивирует?
—
Мотивирует, конечно! Хорошо, что такая необходимость есть. Я очень люблю йогу, пилатес — они помогают не только поддерживать форму, но и расслабляться ментально. Хожу на массажи, в спа, к косметологу.
—
Есть что-то такое, что могло бы вас разочаровать в актерстве?
—
Да это происходит каждый день! Но тут вопрос соотношения разочарования и очарования. Пока последнее побеждает.
Блуза и брюки, все — Dior; колье и серьги Tiffany HardWear и браслет Tiffany T, Tiffany & Co.
—
Если судить по вашим интервью и социальным сетям, вы охотно делитесь рабочими аспектами своей жизни и всячески скрываете жизнь личную. Чем это продиктовано? Многие ваши коллеги совсем не против приоткрыть завесу над приватным.
—
На мой взгляд, в жизни многое происходит не для чьих-то глаз: самые интимные моменты не нуждаются в свидетелях. Постоянное эмоциональное «оголение» в соцсетях я считаю неуместным. Поэтому стараюсь часто не говорить о самом важном — мне вообще кажется, что иногда, произнося что-то вслух, мы это «расколдовываем» и энергия быстро рассеивается.
—
Многие актрисы боятся, что личная жизнь — свадьба, дети — могут воспрепятствовать их карьере. Вам знакомы такие страхи?
—
Я надеюсь, что выбирать вообще не придется, а если придется — то это тоже нормально, это тот самый процесс поиска баланса, когда ты понимаешь, что важно расставить приоритеты так, чтобы твоя жизнь была максимально наполненной и счастливой. Но, надо сказать, меня окружает огромное количество людей, которые успевают все. Это вопрос желания и готовности.
—
Вы не раз называли себя «человеком мира». Если исходить из этой парадигмы и открытых границ, где бы вы все-таки хотели воспитывать детей — в России или, скажем, где-то на Западе?
—
Сложно рассуждать абстрактно, это будет зависеть от обстоятельств. Но, если говорить о безопасности, то, наверное, нигде нельзя быть защищенным на сто процентов. Я верю в то, что ты активно отвечаешь за свой микромир. Твоя ответственность — быть эмоционально и психически здоровым перед своим ребенком, объективно оценивать окружение и ситуации, в которые ты его помещаешь.
—
В конце я хотела бы спросить вас о мечтах, но вы говорите, что слова «расколдовывают» мечты, поэтому перефразирую свой вопрос так: какие ваши планы или пожелания самой себе на ближайшие несколько лет?
—
Хочу научиться доверять жизни и тому, куда она меня ведет. Я — не фаталист, поэтому именно этого себе и желаю. Я привыкла сама «лепить» свою жизнь, а нужно периодически брать паузу и оставлять пространство для того, чтобы что-то новое могло в нее войти. И это новое может оказаться гораздо мощнее и больше всего, что ты себе придумал.
