Приступая к возрождению ювелирного Дома Faberge, креативный директор Катарина Флор сразу осознала, что наследие марки — не только знаменитые пасхальные яйца.
Сегодня Катарина, русская душою,
размышляет о Рахманинове и конструктивизме, пельменях
и квадратных яйцах.
Не только пасхальные яйца
Мы не можем себе позволить быть «еще одним», «очередным» ювелирным Домом. Faberge — важнейшее мировое наследие. Важно найти суть стиля Фаберже — что-то очень русское и традиционное, а с другой стороны — актуальное и интересное для современных женщин. Надо уважать прошлое и одновременно прорываться в будущее, в неизвестное — иначе все будет очень предсказуемым. История Faberge — это история эпохи. Начало XX века было временем декадентства, предчувствия потрясений, поисков способов самовыражения. Faberge символизирует для меня не только роскошь императорской семьи, но и трагедию, надрыв русской истории. Мы пытаемся воплотить все эти сложные чувства, а не просто производить реплики яиц Фаберже, хотя это важнейшая часть наследия марки.
Истории из прошлого
Есть такая забавная история про самого Питера Карла — мне ее рассказала Татьяна Фаберже. Один клиент, который часто приходил в ателье на улице Большая Морская, как-то спросил Питера Карла: «Над чем вы сейчас работаете?» Тот ответил: «Я думаю об одном удивительном украшении». — «Расскажите!» — Тут Фаберже говорит: «Вот думаю, не сделать ли квадратное яйцо». — «Квадратное яйцо? — вскричал посетитель. — Но это же невозможно!» Через много месяцев он опять пришел в мастерскую: «Так что же с квадратными яйцами?» — «Вы знаете, — с улыбкой ответил Питер Карл, — у меня так и не получилось!» Кроме ювелирного таланта и дара предпринимателя, у него было замечательное чувство юмора.
Или вот еще одна история. В 1990-м году при реставрации одного из особняков на Солянке были обнаружены драгоценности Faberge — они лежали в коробке из-под конфет, замурованной в стену. Дом принадлежал сахарному магнату Павлу Харитоненко, который был клиентом марки и таким образом сберег свои сокровища. Известно, что в Петербурге незадолго до закрытия ателье Faberge мастерам раздавали украшения, чтобы не хранить их в одном месте — рабочие прятали их у себя дома. Сегодня мы делаем коллекцию Solyanka Treasures — кольца «старинного» дизайна с уникальными драгоценными камнями.
Кольца из коллекции Solyanka Treasures
Faberge и конструктивизм
Вместе с правнучками великого Питера Карла Фаберже Татьяной и Сарой мы искали идею для вдохновения. И однажды в архивах обнаружили эскиз портсигара — с закругленными абстрактными мотивами на крышке. Вещь выглядела необыкновенно современно. Этот мотив сразу натолкнул меня на мысль о русском конструктивизме. Позже я узнала, что многие декоративные вещи Faberge 1914-1917 годов были инспирированы этим направлением искусства, которое в то время только оформлялось как художественное течение. Шла эпоха индустриализации, наступала эра машин, вместе с тем в воздухе витало ощущение грядущей войны и революции. Такое искусство было необходимо как видение мира: прямые линии, штрихи, сочные цвета, яркие коллажи. Работы Малевича, Татлина (основателя конструктивизма), Родченко оказались бесценным источником. Мы сделали графичные серьги Dissonance с турмалинами разных цветов, браслет Lazlo с «штрихами» из цветной эмали и бриллиантового паве, колье Composition Rouge et Verte с уральскими демантоидами и эмалью в «конструктивистских» тонах — мы его называем happy piece. Ювелирная классика может наскучить, поэтому гармонию нужно немного «пошатнуть» — но дисбаланс все равно должен быть удобным.
Русская душою
Я люблю русскую зиму, снег и холод. Я люблю русскую еду — пельмени, борщ, соления. У меня славянская душа, хотя я выросла в Канаде. Есть украинские корни по линии бабушки, мама родом из Венгрии, а отец родился в Чехословакии. Он был ученым и часто бывал в Советском Союзе — читал лекции в Москве и Новосибирске. Поэтому для нашей семьи «отправиться в СССР» не было чем-то фантастическим. Когда в конце 90-х русский Vogue предложил мне стать fashion-директором, я с радостью поехала в Москву — вместе с 3-летней дочерью и любимым ретривером двенадцати лет. Я жила в Патриаршем переулке, мы с моим псом ходили в кафе «Маргарита» на углу. Хозяин был очень мил и всегда угощал мою собаку. Я ездила в Измайлово смотреть на красивые вещи (знаю, что сейчас там все изменилось) — живопись, необыкновенное кружево, деревянные высокохудожественные поделки, самовары. Я проводила там много времени и в результате обставила всю свою квартиру. Меня везде очень тепло принимали, и это было фантастическое, душевное время — у меня появились замечательные друзья. Я много общалась с кураторами выставок, ездила по пригородным усадьбам, ходила на концерты, бродила по музеям (однажды директор Павловского музея пустил меня в запасники). Я почувствовала необыкновенную культуру того времени, которая проявлялась во всем: в литературе, музыке, ремесле. Мне хотелось узнать больше. Однажды я сидела в зале Чайковского на концерте молодых пианистов. Один играл Рахманинова — внезапно я почувствовала необыкновенную эмоциональную связь с вашей страной — я просто захотела сохранить то, что мне удалось увидеть и почувствовать в России. Это мне помогло в сегодняшней работе. Я попыталась воплотить русскую душу, как я ее себе представила. Это трудно, потому что невозможно запечатлеть момент — все быстро меняется, жизнь течет. Но ювелирные украшения как раз стали таким застывшим мигом. Я счастлива, что Россия позволила мне узнать себя и полюбить.
Беседовала Нина Спиридонова, редактор новостей журнала L’Officiel
