27 октября в Москве пройдет громкая премьера — балет Fortuna Vis Lucem итальянского хореографа Франческо Вентрильи объединит два уникальных произведения начала прошлого века. На сцене в различных ипостасях Фортуны выступят танцоры Большого театра Анна Антоничева и Андрей Меркурьев.
Posta-Magazine побывал
на репетиции спектакля
и расспросил танцоров о необычной постановке.
Премьера итальянского хореографа откроет 25-й театральный сезон «Нового балета» и обещает стать одной из самых интересных постановок года. Первая часть балета — знаменитая «Кармина Бурана» Карла Орфа: сценическая кантата, написанная немецким композитором в 1935-1936 годах по мотивам сборника средневековых стихотворений. 24 текста на латинском и средневерхненемецком языке звучат параллельно музыке, поднимая вечные темы: быстротечности жизни, непостоянства удачи, азарта игр и любви.
|
Франческо Вентрилья |
Второй акт — «Болеро» Мориса Равеля: его премьера в 1928 году в парижской «Гранд-Опера» на вечере балерины Иды Рубинштейн произвела гипнотическое воздействие на зрителей. Ритмические музыкальные фигуры, постоянно дополняемые новыми звучаниями и инструментами, рост эмоционального напряжения, рассказывающий о борьбе человека с предначертаниями судьбы, сделали «Болеро» классикой. Франческо Вентрилья дополнил звучание электронной музыкой и, судя по всему, новый микс станет если не вторым рождением классики, то невероятным впечатлением для зрителей — точно. |
Мы в Posta-Magazine стремимся рассказывать не только о самых интересных событиях, но и провести вас за кулисы, будь то показ мод или театральная премьера. Ведь если на сцене лоск и блеск софитов, за ней — уникальная работа и все самое интересное. Накануне премьеры Fortuna Vis Lucem мне удалось побывать на репетиции: в зале почти домашняя атмосфера, еще никаких костюмов, вместо декораций — зеркала и балетные станки. До спектакля считанные дни, прогоны длятся часы и по напряжённости не отличаются от выступления, впрочем, хореограф только хвалит: «Великолепно! Отлично, идеально в музыку!». И напоминает: «Дышим. Дышим, ребята!».
Репетиция в самом разгаре, и я на цыпочках пробираюсь к своему месту. Танцует кордебалет: от слаженных, энергичных движений невозможно оторвать взгляд. Но вот выходят солисты — танцоры Большого театра Анна Антоничева и Андрей Меркурьев, и я забываю, где нахожусь. Со сцены движения, должно быть, завораживают невероятной плавностью и легкостью, вблизи видна истинная цена высокого мастерства. Точеные мышцы не расслабляются ни на мгновение — вы знали, что когда балерина «спокойно» лежит на сцене, каждый сантиметр ее тела напряжен? Что шаги в пуантах слышны, а прыжки по сцене — нет? Что балетный дуэт — не исполнение танца двумя людьми рядом, а непрекращающееся взаимодействие, страховка и попытки облегчить нагрузку на партнера? Танцоров не отвлекают звуки, кажется, они не здесь, здесь — не они, а физическое воплощение эмоций. Это настоящее волшебство, хоть мы и морщимся, частенько читая такие отзывы в прессе. Увидев это, я приду на премьеру с совсем другим взглядом, а пока в репетиции пауза, и мне удается поговорить с танцорами.
— Андрей, у вас такой напряженный график в Большом, как вы решились на еще одну постановку?
— Когда я узнал, что хореограф — Франческо Вентрилья, я даже не сомневался, что приму участие. Во-первых, совпало по времени, что репетиционный процесс пришелся на мой отпуск, и было легко совмещать с Большим театром.
— Это отпуск такой?
— Как бы да (смеется). Конечно, я лишился отдыха, но всегда приходится чем-то жертвовать: либо ты хочешь танцевать, либо отдыхать — выбираешь сам. С языком Франческо Вентриньи я познакомился еще в Большом театре, когда он делал постановку для Светланы Захаровой, так что мне было в первую очередь по-дружески интересно, чтобы наш союз состоялся. И для себя открыть новую постановку, новую хореографию. Я экспериментатор и всегда люблю необычный опыт: он бывает удачным или проигрышным, но всегда нужно рисковать и что-то пробовать. Мне не интересно танцевать только одно название, один спектакль, беречь себя — хочется идти вперед и развиваться.
— Музыка Карла Орфа очень динамичная, без пауз, понижений — как вам танцевать под нее?
— Мне досталась в основном музыка лирическая, более тяжелая. Активные, динамичные движения у артистов кордебалета. Моя партия — дуэты, они более спокойные, а соло больше на пластику делает акцент.
— У вас этой весной был собственный опыт хореографа-постановщика, для вас, как для танцора, что-то изменилось?
— Я очень долго мечтал об этом, еще с училища, когда был маленьким мальчиком и учился балету, но я не знал как выразить это. А с опытом, сотрудничеством с разными хореографами я понял, как передавать язык в хореографии, как строить композицию, движения. И когда я готовил спектакль («Крик» в Одесском национальном академическом театре оперы и балета — прим.) я понял, что либо танцую, либо ставлю.
— Все-таки одно из двух?
— Да, очень тяжело совмещать. Хореограф — руководящая должность, нужно и со стороны видеть, и думать. Ты вышел из зала и надо решать, что завтра репетировать, какая хореография, какие движения — ведь будет масса вопросов у артистов: «А что мы изображаем этим движением?». Они же спрашивают, что делают тем или иным па, и ты должен объяснить, чтобы танцоры понимали, чтобы не было просто голое движение.
Причем, моя первая постановка — это не маленький номер на 3 минуты, а двухактный балет. Было страшно, очень страшно, но когда ты видишь, что на сцене артисты делают работу, отдаются, и получается то, что ты требуешь — это очень дорогого стоит. Вы даже не представляете, на сколько становишься счастливым. Тебе не нужны никакие квартиры, машины, богатства — вот оно, богатство. Другое, духовное. Я просто от счастья плакал, выходил на сцену, чтобы сделать замечание танцорам, и не мог, меня разрывали эмоции от того, как они выложились. Это была фантастика. Я преклоняюсь перед артистами Одесского театра: в тяжелое время мы делали этот спектакль, когда была эта страшная война, и все работали, приходили на репетиции. У нас было по три часа, и все знали, что за них мы должны сделать многое.
— В постановку Fortuna Vis Lucem вносили что-то свое или делали все, как режиссер сказал?
— Франческо дал мне полную свободу, сказал: «Я тебе позволяю делать, что ты хочешь. А я буду смотреть, если это станет мешать глазу — мы уберем». Я не показывал ему движения, скорее это было: «А можно я здесь еще пройду, можно повторю элемент, потому что чувствую — музыка подходит, и можно заполнить пространство между артистами». Он меня понял, сказал, что все в точку, и поддержал все мои предложения. Это очень ценно — союз между хореографом и артистом.
— Анна, что вас привлекло в этой постановке?
— Во-первых, я никогда не пробовала хореографию Франческо Вентрильи, а новое всегда интересно. Мы только и живем новыми движениями, потому что каждое утро делаем одно и то же — это необходимо, но приходится себя заставлять. А когда что-то необычное — все в удовольствие, и эта работа в зале очень важна.
— Как оцениваете сотрудничество с итальянским режиссером?
— Это зрители должны оценивать (смеется). Мне очень понравилось, хоть он больше работал с танцорами, и нам, солистам, досталось немного времени, но это положительные эмоции. Это жизнь.
— Вы танцуете в обеих частях балета, какая вам ближе по образу?
— В «Фортуне» каждый кусок разный: сначала я выхожу как нечто — колонна, стела, за которой народ начинает двигаться. Потом я представляю более живые образы: весну, женщину, которая ищет, как себя украсить, чтобы мужчины стали обращать на нее внимание. Женщина-Фортуна останавливает игрока, чтобы он не проигрался и не опустился еще ниже. А дальше идут очень жизненные, земные образы молодой, любимой женщины — это вообще самое понятное, что может быть, земные утехи. «Болеро» — продолжение сути «Фортуны», только там моя роль — совсем на уровне инстинктивного, «заземленного» человека, но она дает силу и любовь всем остальным, заряжает своей жизненной энергией. Поэтому героиня стоит наверху, над всеми, у нее не так много движений, но своим образом она дает жизнь и любовь. Хотя суть у главной героини в обеих частях одна и та же.
— Во второй части балета микс классической и электронной музыки, каково танцевать это?
— Очень интересно. Мне кажется, это очень здорово — переход от электронной музыки к красивейшему болеро, классике. Получается очень современно.
— Из-за музыки все время меняется рисунок танца, ритм — как это ощущают исполнители?
— Рисунок танца меняется всегда, самое сложное в балете — станцевать всем вместе и в одном духе, передать зрителям замысел, чтобы они поняли, про что мы танцуем, чтобы это были не просто механические телодвижения. Конечно, можно полюбоваться на формы, на тела, но вы должны понять, о чем постановка — и это самое сложное.
Детали от Posta-Magazine:
27 октября в 19:00
Московский театр Новая Опера им. Е.В. Колобова, сад «Эрмитаж», ул. Каретный ряд, 3, стр. 2
Заказ билетов по тел.: +7 (915) 150 70 29 и в кассах театра
