Художник Анатолий Akue — о постпандемийном искусстве, немецком культурном коде и новом Opel Crossland

— Что вы имеете в виду? Искусство выходит на улицы, перестает быть чем-то элитарным и становится украшением будничной жизни горожан?

— Мы привыкли к музеям — и то, что рисуют на улице, все еще нередко воспринимается людьми как какое-то баловство. Художник идет на улицу с одним посылом, реализуя какой-то свой потенциал и замысел, а зритель, не вовлеченный в этот процесс и работающий в другой сфере, не всегда этот замысел считывает. Но чем чаще мы сталкиваемся с уличным искусством, тем больше доверяем художнику и можем вдохновиться его видением, тем чаще за этим «баловством» видим какое-то состояние, эмоции, можем начать рефлексировать и о своих желаниях, мечтах и задумках. А ведь доверие к себе и умение не обесценивать ни других, ни себя — важнейшее качество для счастливой жизни. Хотелось бы, чтобы в России было больше этого доверия потенциалу человека, веры в то, что человек должен не просто каждый день ходить на работу и выполнять какие-то рутинные дела, а определенным образом строить свою жизнь и искать в любой деятельности пространство для творчества.

— А как вы лично пришли в живопись и в частности к стрит-арту?

— Я рисую с детства. В 1997 году я первый раз увидел рисунок на улице — и меня это настолько тронуло, произвело на меня такой вау-эффект, что я понял: это очень мощно, и это мне интересно! Изображение на серой стене буквально влюбило меня в себя, даже не само изображение, а производимый им эффект. Сам этот принцип был для меня новым — ведь тогда не было интернета. И с того времени я начал рисовать, знакомиться с уличными художниками… У меня есть образование рекламщика, но по специальности я никогда не работал — я всегда рисовал. В 2007 году я переехал в Омск и там еще серьезнее погрузился в рисование, этот период стал временем осмысления жизни, я начал медитировать, начал практиковать буддистские методы и как-то углубляться в себя. Затем я пять лет путешествовал по России и миру — был в Австралии, в Японии, в Индии, на Камчатке…

— И все это время продолжали рисовать?

— Да, все это время я продолжал работать. И в какой-то момент понял, что недостаточно серьезно относился к творчеству — и что все, что я делал примерно до 2016 года, все то, что казалось другим большим успехом и обеспечило меня каким-то статусом в России, это несерьезно. То есть в 1997 году я начал, в 2016-м более-менее «заземлился», а с 2017 года я начал заниматься рисованием более серьезно, в том числе стал заниматься живописью, работать на холстах, с абстракцией. Начался качественный внутренний рост — и скачок на внешнем уровне. А в 2018 году состоялась моя первая персональная выставка в московской галерее «Триумф» — туда многие мечтают попасть годами. И так я мигрировал из уличного искусства в современное — и дальше была Венецианская биеннале.

— Плюс вы известны своей лекционной деятельностью…

— Да, с лекциями я путешествую с 2010 года: это обучение на пересечении моих практик и занятий, это обучение психосоматике, психологии. Из большого опыта искусства у меня сложилась какая-то методология, которая позволяет людям, которые занимаются творчеством, делать это с меньшим напряжением и с большим удовольствием, быстрее развивать свой потенциал.

— Вы участвовали в междисциплинарном проекте «Ткань будущего». А каким вы видите будущее искусства?

— Таким, каким его сделают люди. То, каким будет искусство в будущем, определяется тем, какие вопросы мы сейчас поднимаем, насколько мы знакомы с собой, насколько мы честны, насколько честно и интересно мы отвечаем на свои вопросы. И это касается не только художников, но и человечества в целом. Это и об искусстве, и о дизайне, и о производстве каких-то бытовых вещей. Люди должны думать о людях.

— Кажется, именно пандемия привела к тому, что сейчас многие сферы нашей деятельности все больше поворачиваются лицом к человеку. Модные дизайнеры, например, перестают делать что-то оторванное от жизни и предлагают более комфортную одежду. А как художник может помочь обществу пережить трудные времена?

— Художники могут пробудить интерес людей к познанию себя. Вы заметили, что во время карантина многие начали учиться чему-то новому? Для меня лично вся пандемия — это суперконструктивное, классное время, в котором у меня была возможность научиться адаптироваться к ситуации: не работает вот так — попробуем по-другому. И такая адаптивность переводит внимание с проблемы на возможности. Но такая рефлексия возможна, только когда вы не торопитесь. Мне кажется, на карантине мы все попробовали быть немцами — с их умением не торопиться, делать все основательно и со смыслом.

— А насколько вам близко немецкое искусство и вообще «немецкий» подход к жизни?

— У меня много друзей-художников в Германии. Например, я обожаю наблюдать за тем, как развивается в творчестве мой друг SatOne — мы не рисовали с ним вместе, но знакомы очень давно и много пересекались на фестивалях в разных странах. Мне интересно наблюдать, как его человеческие качества — осознанность, внимательность и трудолюбие — отражаются и на его работе, и радостно видеть, как он заготавливает эскизы и краски, как все у него по-немецки организованно — и насколько нескончаем его внутренний поиск, который, как мне кажется, у русских людей тоже есть, у нас это такое стремление к литературной образности. Классно видеть, как работает его немецкая собранность с какой-то глубиной, как люди вплетают смыслы в практичные вещи.

Как у нас люди рисуют на стенке? Все хотят за один день успеть и потусить, и порисовать, а немцы заранее приедут загрунтуют, а рисовать начнут с раннего утра — и с комфортными перерывами. У них художник не будет забывать о своем комфорте в творческом процессе, не будет доводить себя до безумия, чтобы все успеть, они будут расслабленно выполнять пошагово все алгоритмы рисования — и в этом процессе не терять для себя удовольствие и радость от процесса. И вот этому российские художники (и вообще русские) могут поучиться у немцев. У нас все проекты приходят уже в горящем виде — и из этого состояния не всегда получается творить и приходится работать по уже каким-то наработанным схемам и, возможно, повторяться. В Германии люди дают себе пространство для маневра — и на выходе получают высокое качество без потери комфорта.

— Немецкий подход — это еще и осознанность и экологичность. В искусстве это тоже актуально?

— Безусловно. Рисуешь баллонами — как минимум убери за собой. Кроме того, сейчас художники переходят с баллонов на акрил: это дольше, но они видят в этом ценность. В России пока мало кто сменил спреи на более экологичный акрил, а Германия в этом плане подает пример. Задача граффити-художника — сделать так, чтобы место после художника стало лучше, а не хуже, и не только в плане искусства, но и в вопросе чистоты и экологии.

— Сегодня мы с вами изучаем город на автомобиле Opel Crossland. Сможете ли вы сформулировать, почему вам близок этот немецкий бренд?

— Автомобиль — это тоже история не только про то, что важно оказаться вовремя в нужном месте, это история про комфорт, про состояние. Параллель с краской: с краской одного бренда, чтобы достичь нужного результата, нужно прокрасить пять слоев, а с другим брендом достаточно одного. И когда ты узнаешь, что существует вот этот бренд — не дешевый, но превращающий рисование из пятислойной рутины в кайфовый процесс, ты уже не вернешься к старой краске. И Opel Crossland — именно такая машина: сел — и выбор сделан. Сразу подкупают лаконичный дизайн, современные системы безопасности — и внимание к мелочам: наличие обогрева руля, перчаточный ящик с подсветкой или отделение для хранения смартфона с беспроводным зарядным устройством на ходовые качества автомобиля не влияют, но на комфорт от вождения — еще как.

— А что означает для вас понятие «качество жизни»?

— Для меня качество жизни — это уровень радости от своего выбора. То есть чем больше я принимаю ответственности за свой выбор — тем больше я наслаждаюсь и радуюсь от этого. То, где я нахожусь, те вещи, которые я ношу, та машина, на которой я езжу, тот дом, где я живу — если я понимаю, что я сам это выбрал — это кайф. Понимание, что ты сам делаешь осознанный выбор во всем — это мощное состояние, очень взрослое состояние, зрелое, это зрелый контакт с жизнью и с миром.